Эдгар Каминский признался, почему не носит обручальное кольцо
Секреты Эдгара Каминского узнавала ведущая, модель и актриса Иванна Онуфрийчук в программе Без краватки на телеканале НЛО TV.
Как давно ты не употребляешь алкоголь?
– Я могу выпить бокал вина максимум, я просто не понимаю алкоголь. У меня не было состояния опьянения никогда. Помню, когда-то немножко выпил и мне захотелось спать. И это состояние какой-то неопределенности сна мне никак не в кайф. Я лучше выпью какой-нибудь энергетик, выпью кофе. Я могу выпить за компанию, потому что все пьют.
Читай также: Джамала: Девушка с горящими глазами просто не может быть некрасивой
Как к тебе относятся в коллективе? Например, если ты сидишь за столом на каком-то празднике: Новом году, дне рождения тещи?
– Есть люди, которые обижаются, есть те, которые питаются напоить. Но я считаю, что это неправильно. Настоящий друг не будет заставлять пить.
Ты не ходишь в спортзал, насколько я знаю. Как тебе удается держать себя в такой хорошей форме? Это просто отказ от алкоголя или еще что-то?
– В первую очередь, это генетика. А во вторую… В свое время я был фанатом спорта. Играл в баскетбол, играл в футбол, теннис, волейбол и ходил много в спортзал. Я был очень худой, у меня были маленькие плечи, девочки на меня не обращали внимания, смеялись, издевались, и на первом курсе я себе поставил цель стать красавчиком-мужчиной и начал ходить в спортзал. Я занимался своим весом и, в принципе, набрал форму. И понимаю, что сейчас ее достаточно только поддерживать. Плюс моя работа заключается в том, что я в определенном положении нахожусь длительное время. Стою и напрягаю руку, например, при увеличении груди. У меня есть инструмент и грудная мышца, которую надо увеличить – она, так скажем, напряжена, жесткая и нужно в таком положении держать ее полчаса где-то.
Мне даже во время операции хватает напряжения!
Ты активный пользователь самых известных соцсетей. Часто читала у тебя в комментариях не очень приятные отзывы. Например, “Не ходите к этому хирургу, у него плохие работы, операции“ и так далее. Как ты реагируешь? Просто удаляешь такие фразы? Или пытаешься доказать, что комментаторы не правы?
– Я не знаю, на каких вы страницах это видели – я у себя такого не читал.
В Instagram.
– Да? Ну, на самом деле у меня мало времени читать комментарии. Я могу уделить время соцсетям только в определенные моменты: когда иду в туалет или на ночь, или когда иду куда-то по коридору. Другого времени у меня просто нет.
11 июня 2015 года ты стал героем статьи британского издания The Sun. Авторы статьи отметили, что известный украинский врач постит много фото и видео в своих аккаунтах, и что неправильное использование фотографий и социальных медиа является эксплуатацией уязвимости пациентов. Конечно, это круто, что ты стал известным хирургом в Британии, но критик-хирург Мэри О’Брайен говорит, что врач должен быть сосредоточен на операции, непосредственно на всех своих действиях, на движениях, а не продвигать свою деятельность через соцсети.
– Поэтому он прокомментировал это для журнала. Каждый хирург в любом случае хочет заявить о себе. Он, например, вот выразил это так. В журнале меня назвали “Селфи Кинг“. Снимаю я, во-первых, либо перед операцией, либо после. Во-вторых, если я это делаю, то уверен в своем результате. Когда я транслирую операцию онлайн, я знаю, что все будет хорошо. Другие хирурги не уверены в себе, поэтому зажимаются. Кто-то даже музыку не слушает. То есть у меня настолько слажена работа коллектива и персонала, я настолько уверен в результате, что могу хоть танцевать, хоть петь, я знаю, что все будет хорошо.
И после того, как вышла эта статья в иностранных журналах, в ленте начали появляться селфи этих докторов, которые говорили “Да-да, плохо-плохо“, но делали то же самое..
То есть ты стал “первопроходцем“?
– Да. То же самое, когда критиковали онлайн-трансляции, мол, как это можно снимать, зачем это показывать? Помню, появилась первая платформа Перископ, которая позволяла транслировать онлайн. И я буквально с первых дней начал это все снимать. Тоже было много критики, и сейчас, по-моему, нет ни одного хирурга, который бы что-то там онлайн не показывал.
Ради чего ты это делаешь? Это для пиара или чтобы набрать больше клиентов?
– Это все. И, конечно же, пиар тоже. Но один из ключевых моментов – рассказать пациенту, что это такое. Потому что у людей ассоциации с хирургией – это кровь, это пот, какие-то стоны, крики: “Сестра, скальпель, дефибриллятор“, отеки, тампоны, ужас и так далее. На самом деле, все не так. И я это показываю. Это все отточенная работа, как механизм, как на заводе собирается автомобиль. Нету крови, операция проходит быстро, реабилитация легко. И люди это увидели, почувствовали. И это влияет не только на мою работу и на мой успех, но и на успех других хирургов.
А с ростом популярности растет стоимость твоих операций?
– Да. Суть в чем – операция не может быть дешевой. То есть, это не покупка ноутбука, это не покупка фото- и видеокамеры, которую ты поменяешь через год-два. Это по сути билет в новую жизнь, это новый человек, это новая ты. И от этого очень многое зависит в жизни. Девушки после операции становятся успешными, они выходят замуж, они более открытые, счастливые. А для хирурга это колоссальный напряг. Потому что ты не делаешь что-то внутри, ты делаешь снаружи. И люди это видят, они будут это оценивать. Это как дизайн в доме. Хирург должен быть художником. Дорогие художники тоже дорого стоят. Они должны чувствовать линии, пропорции, красоту. Любой труд должен хорошо быть оценен, потому что ты много вкладываешь в это. Я много учился, мой инструментарий очень дорогой, безумно дорогой. Я очень много вкладываю в развитие клиники, персонала и даже своих знаний. Те технологии, которые я использую, например, в ринопластике, в Украине точно никто не делает. Но я к этому шел шесть месяцев, ездил в разные страны, общался с хирургами, потратил колоссальное количество денег. Конечно, я ценю свой труд.
Меня удивил снимок, на котором ты фотографируешь только что прооперированную грудь пациентки. Ты там без перчаток, рядом с раной телефон… А как же стерильность?
– Это конец операции, я заклеил рану специальным клеем и все. Девушка практически через час после этой фотографии может пойти уже в душ. Вот в этом-то и фишка, что у людей другое представление. Сейчас другая медицина. Другая эпоха. Эпоха антибиотиков, стерильности на самом деле. Я часто шучу, когда веду трансляции. Все спрашивают: “Боже, как это с телефона трансляция? Он же должен быть стерильным!“ Когда у меня был 6S, я говорил, что S – это “стерильно“.
Сколько на сегодняшний день зарабатывает хирург?
– У меня всегда была цель – финансовая свобода, она у меня есть. Я могу прийти в ресторан, не смотреть на цены в меню и заказать еду. Я могу полететь отдохнуть, куда хочу. Могу купить машину, какую я хочу. Ну не прям так сразу взять и все оплатить. Даже если взять кредит, я могу это оплачивать. И это было всегда моей целью. Не заработать много, а иметь вот такую свободу. Я могу организовывать конференции, делать операции бесплатно, помогать детям. Мне это нравится.
А кому ты делаешь бесплатные операции?
– Обычным людям.
Почему они бесплатные?
– Я просто по натуре добрый человек и знаю, что девочки хотят быть красивыми. Но не у всех есть финансовая возможность. А у меня не на всех есть время, поэтому я провожу конкурсы, чтоб хоть как-то было честно. Ведь если я скажу: “Так, кто хочет грудь?“, конечно, все поднимут руки. Я этой сделаю, а эта обидится на меня. Вот я и придумываю какие-то конкурсы, просто чтобы хоть как-то сдвинуть это в определенные рамки, чтобы не было уже так сильно обидно. Хотя все равно обижаются.
Готовясь к интервью, я нашла в твоем Instagram фото, на котором празднично украшенный паровоз выезжает из разреза на груди девушки. Картинку ты прокомментировал фразой “С Новой грудью“. Это этично? На фото, я так понимаю, одна из твоих пациенток.
– А этично выставлять в выставочном центре распиленную пополам корову или картину, где мухи облепили что-то?
Девушки же не коровы и не мухи.
– Пластическая хирургия – это искусство. Мы говорим о красоте. Но понятие красоты очень обширное. И многие скажут, зачем так делать? И так красиво. Как в искусстве. На фото грудь моей пациентки, выезжает оттуда паровозик.
Она дала согласие на такую публикацию?
У меня пациенты все подписывают договор. Есть документ, где все это четко обозначено. Ну, во-первых, вы не скажете, кто это на фото, а, во-вторых, у меня, конечно же, это все оговаривается.
Говорят, что врачи очень циничные люди и любят черный юмор. Ты тоже такой?
– У меня пациентки – девочки. А девочки – это просто одна “кумэдна“ ситуация.
Почему?
– Вот спрашивает меня пациентка перед операцией: “Доктор, а если пациент умирает, вы возвращаете деньги за операцию?“ Что я ей должен ответить? Ну, я говорю: “Половину не возвращаем, потому что тратим на похороны, на гроб, на то и на то…“ Ну, это просто полный бред! А так – юмор любим, шутить любим. Да, мы циничные, хладнокровные и спокойные, наверное.
Представь себе, если бы через некоторое время все люди прозрели и начали бы себя любить такими, какими они есть, и пластическая хирургия исчезла бы. Чем бы ты начал заниматься?
– Я думал об этом. Первое: если бы все резко стали красивыми или это не нужно было бы людям, я бы вернулся, наверное, к истокам. Потому что изначально я лор-врач, лор-хирург. И я бы помогал людям дышать. Второй момент: я бы стал дизайнером одежды или, скорее, интерьера. Я в свое время хотел быть дизайнером, думал поступать в КИСИ. Я закончил художественную школу и очень люблю рисовать.
История о твоем знакомстве со Славой (НЕАНГЕЛЫ) достаточно известна. Я знаю, что она была инициатором отношений. Мне интересно, почему? Она сначала тебя не впечатлила? Или ты просто привык уже ко вниманию красивых девушек?
– Я по натуре очень стеснительный и не помню, чтобы первым знакомился. Да, Слава была инициатором. Она писала, я как-то скептически к этому относился. Известная же девушка и я думал, ну мало ли, может, ей просто скучно.
Ты успешный, красивый мужчина. Сейчас пользуешься вниманием девушек?
– Думаю, да.
Прибегают ли девушки к твоим услугам, потому что ты им нравишься? Мол, ты такой красавец и уколоть губки они хотят только у тебя?
– Думаю, да. Иногда это чувствуется. Не всегда. Эта профессия, она на грани тактильных ощущений, я это ощущаю по взгляду. Я это ощущаю тактильно, я это ощущаю по разным компонентам. Пластический хирург – это психолог. По тому, как девушка зашла, как она улыбнулась, как пошутила, можно сказать о многом.
Как ты справляешься с подобными ухаживаниями?
– Врач ставит барьер. Я думаю, это очень важно. Нужно разграничивать работу и семью. На самом деле, это сложно. Когда к тебе приходит девушка, раздевается, нужно, так скажем, себя сдерживать. Я не знаю, если бы, например, моя жена была урологом. Есть женщины урологи, приходят к ним мужчины, снимают штаны… Наверное, я бы относился к этому хорошо. А с другой стороны, она каждый день ходит, они раздеваются, о чем-то общаются, потом, возможно, присылают фотографии: “Вот посмотри, у меня там… никак вылечить не могу, что и как делать?“ Очень сложно. Очень тонкая психологическая грань.
Что для тебя важнее, работа или все-таки семья?
– По важности я не скажу, но, наверное, у меня сейчас работа превалирует, если брать по количеству времени. По значимости, конечно, семья для меня всегда очень важна, я вообще семейный человек.
Ко мне на встречу ты пришел без обручального кольца.
– Я не ношу обручальное кольцо.
Почему?
– Я считаю, это не признак верности, это не признак чувств. Я знаю семьи, в которых с кольцами изменяют. Если уж говорить о свидетельстве чувств и отношений, в ЗАГСЕ надо поставить тату-машинку – и никакого кольца. Пришли в ЗАГС, набили на пальце Эдгар – и ходи, все. А что кольцо? Спрятал, снял и так далее.
А если Эдгар ненадолго? На год, на два?
– Вот именно. А какой смысл в этом, если ты уже сейчас думаешь, что ненадолго.
Я не думаю, но всякое в жизни может быть.
– Ну вот, поэтому и говорю, что это не признак чувств.
Психологи утверждают: для того, чтобы в отношениях был успех, влюбленная пара должна заниматься чем-то общим. Какие у вас со Славой общие занятия?
– Очень редко, когда у нас есть, например, сутки, 24 часа. Это практически невозможно. Это разве что какие-то каникулы – и тогда мы уезжаем отдыхать.
А Славу не напрягает, что ты мало времени проводишь дома?
– Напрягает.
Вы часто ссоритесь?
– Ну, ссоримся. Ссора – это хорошо. Но я с этим ничего не могу поделать.
А ты ревнуешь Славу, когда она ездит по гастролям? К ее фанатам?
– Нет, я не ревнивый человек. Я считаю, что ревность – признак неуверенности в себе.
Ты успешный человек, почти идеальный семьянин. А как насчет друзей? У тебя хватает времени для них?
– Нет, у нас есть общий чат в Telegram, и мы там переписываемся, потому что не видимся. Можем раз в месяц, раз в два или в три увидеться. Они могут ко мне на работу заехать или, бывает, мы где-то сходим в кино. На все очень-очень-очень мало времени.
Как ранее писала Ivona, Павло Зибров рассказал, как усы помогают ему в жизни, в любви и в постели.
